Не входи в стеклянный дом, или Удивительный июнь. Книга для любознательных детей и их родителей - Виринея Кораблева

Теплое солнце, залившее мир по ту сторону балконной двери, сразу согрело и успокоило меня. Мне осталось только улыбнуться и с удовольствием приняться за еду.

«Что же делать? – думала я, прихлебывая кофе. – Если так вздрагивать от каждой ерунды, можно и с катушек съехать! Как там мама говорила? А, вот: пуганая ворона и куста боится. Точно, что ворона: сначала пугаюсь, потом понимаю, что зря».

Все-таки оказалось, что я рано обрадовалась, потому что по-прежнему боюсь этой жуткой мыши, но только более осознанно, что ли. Мне теперь понятно, когда она появляется, и я знаю, как избежать ее прихода. Конечно, это несколько успокаивает. Но от каких пустяков я впадаю в панику! И как это так: никогда не делать ничего запретного??? Просто невозможно… Я уныло смотрела на качающиеся невдалеке пышные макушки тополей и представляла себя такой… образцово-показательной Ирой. Вечно послушной, вежливой, старательной, ответственной, серьезной, обязательной. Что там еще? Я поставила на поднос пустой стакан, смахнула туда же крошки со стола и поплелась в кухню. Кстати, не пора ли уже во двор? Наскоро помыв посуду, я помчалась посмотреть, который час. Может, уже одиннадцать часов и Светка меня ждет на нашей любимой лавочке? Вот было бы хорошо!.. Нет, еще только половина одиннадцатого. Как же мне провести эти долгие полчаса? Очень не хочется думать о вчерашнем без Светки – ну, до тошноты. Вместе – совсем другое дело. К тому же давно ясно, что только с ней я и смогу говорить об этом – больше никто не поверит.

Ага, вот оно! Поиграю-ка я в пай-девочку. Может, у меня неплохо получится? Надо хоть представить, как такая сладкая тихоня будет выглядеть. Ну, и развлечься заодно. Развлечься?!

– Спокойно! – громко сказала я себе. – Развлекаться мне тоже не запрещали.

Опять перетрусила. Это уже просто безобразие какое-то. Ну, хорошо! Сейчас я вам (кому это вам?) покажу примерную девочку-тарелочку!.. И даже стишки какие-то сочиняются… Отлично!

Тряхнем-ка стариной! Как там это было в моем золотом садиковом детстве? Сейчас вспомним.

Я достала из шифоньера свой старый бантик в горошек и прицепила его к волосам. Ага, пойдет. Теперь главное – почувствовать себя в далеком четырехлетнем возрасте, когда все было просто – и никаких мышей… Опять отвлекаюсь! Итак, начинаем наш утренник.

Приняв серьезный «взрослый» вид, я вышла на середину комнаты и сказала мягким голосом моей любимой воспитательницы Ольги Сергеевны (я и сейчас еще иногда к ней забегаю по старой памяти):

– Начинаем наш концерт! Песенка «Нельзя шалить!». Исполняет Ирочка Костина.

Я изобразила, как «Ольга Сергеевна» ушла со сцены. Потом умильно сложила губки, широко открыла глаза и засеменила «к зрителям». Кажется, получается. Не девочка, а медовый пряник какой-то. Выйдя «на всеобщее обозрение», я «взволнованно» вздохнула и взялась кончиками пальцев за края воображаемого пышного платьица (этому, по-моему, учат всех «хороших девочек» в детском саду). Ничего, что теперь на мне были шорты – зато я просто светилась скромностью и благонравием. Я закатила глаза и запела, шепелявя, тоненьким, дрожащим голоском на мотив «польки-бабочки»:

Нельзя салить! Нельзя салить! —Мы поняли со Светоцькой.Нельзя соседям окна бить,Срывать с березы ветоцьки.Ля-ля, да-да! Ля-ля, да-да!Мы умненькие детоцьки!

Потом, скромно опустив ресницы, я выслушала «аплодисменты» и ушла за кулисы.

Ну, что ж, по-моему, ннормальноо. Только вот про битье окон – это слишком сильно для четырех лет. Правда, Митька в прошлом году успел два раза разбить мячом – но ведь ему было уже шесть! И еще интересно, к чему я тут березовые веточки приплела?

Кажется, вспомнила. И не сказать, что с радостью. Похоже, что голова моя теперь работает только в одном направлении. Дело в следующем. Примерно год назад (в середине июня) мы со Светкой сидели у меня дома и смотрели телевизор. И симпатичная дикторша сообщила, что на следующий день будет праздник Святой Троицы. Девушки пойдут в лес завивать березки. Светка сразу уставилась на меня и спросила:

– А как их завивать?

Я не знала, но признаваться в этом не хотела (ведь подруга считала меня крупным знатоком не только в литературе и русском языке, но и в фольклоре, народных обычаях и т.п.). Наконец, я промямлила что-то вроде того, что завивать березки – значит переплетать их ветки, а иначе сказать – делать из них венки и носить потом на голове. Светке это очень понравилось, и она сказала:

– Вот и будем завтра завивать.

На другой день мы залезли на березу, растущую у нас во дворе, стали обрывать с нее веточки и кидать вниз, чтобы потом плести из них венки, но совершенно забыли, что это дерево – как раз напротив окна Марьи Степановны! Мы очень увлеклись своим занятием и просто очумели, увидев совсем близко злющее старухино лицо. Бабка смотрела на нас через открытое окошко и страшно грозила пальцем. Мы кубарем скатились с березы и, забыв про сорванные ветки, поскорее удрали со двора…

Вот, значит, почему я про это запела. Опять эта противная «бабка из двадцатой» примешалась – ну, ни шагу без нее! Не получилось из меня пай-девочки, хотя все так хорошо начиналось… Я стянула с головы бант и торопливо глянула на часы. Ура! Уже почти одиннадцать. Скорее на улицу, к Светке!

Глава 6. Явление Сашки Иноземцева

Надевая в коридоре босоножки, я почувствовала тревогу за подружку. Как она там, интересно? А вдруг мышь приходила к ней снова – мало ли чей запрет Светка за это время ненароком нарушила? Я сама вон целое утро дергалась, а ведь характер у меня гораздо смелее и решительнее… Да еще левая босоножка никак не хотела застегиваться, а я так спешила к подружке! А вдруг с ней что-нибудь случилось, и я не найду ее в условленном месте? Ух, наконец-то, застежка подалась. Я выскочила в подъезд, захлопнула дверь и помчалась вниз. Уже выбежав на крыльцо и с облегчением увидев Светку на нашей лавочке, подумала: «Странно! Я пробежала мимо старухиной квартиры, даже не вспомнив про бабку и не успев испугаться».

Похоже на первый успех. Но это ерунда. Главное: живая и здоровая Светка обрадовано смотрит, как я подбегаю к ней и шлепаюсь рядом. Вид у нее нормальный – не то, что сегодня ночью: даже щеки разрумянились.

– Ну? – выпалила я. – Жива-здорова? Успела выспаться?

– Да, все хорошо, – махнула рукой подружка. – Спала, как медведь зимой. Только встала рано: думала, что нам делать.

– И придумала?! – от волнения у меня даже голос сел.

Светка покачала головой и усмехнулась:

– Я, кажется, придумала, что можно предпринять, но еще не знаю, как. Надо эту мышь обхитрить и старуху вместе с ней, но…

– Но что? – нетерпеливо переспросила я и, поймав Светкин взгляд, направленный на соседний куст сирени, вздрогнула.

Под ним явно шуршало. Мало того, оттуда слышалось какое-то… хихиканье. Неужели опять?! Приплелась эта черная морда, да еще и смеется над нами? Но почему? Мы ведь ничего не делали, а только разговаривали?

– Это я бабку упомянула, вот мышка и здесь, – спокойно сказала Светка. – Она старухины интересы защищает. Наверное, подслушивать пришла. Но я больше ничего не скажу, и она уйдет.

Ну и ну! А подружка-то совсем не боится! Я сразу почувствовала, что и мой страх сразу съежился и начал таять. Шуршанье за кустом прекратилось, а потом я послышался дробный топоток и тот самый звук, о котором мне недавно рассказывала Светка: «Пи-ик! Пи-ик!» – все тише и тише, пока не замер вдали. Я покосилась на подругу: она сидела задумавшись, уже, видимо, забыв про эту… Пику. Да, так и следует ее назвать – для нее это самое подходящее имя. Хотя на самом деле пика – это такая длинная острая палка. Но Светка-то – хороша! Я бегу ее спасать, босоножки по дороге теряю, а она, видите ли, уже нисколько не боится этой кусачей зверюги. Она теперь упорно размышляет над другим: как бы ее перехитрить? А я, выходит, трусливее Светки. Это соображение расстроило меня, и мне стало досадно чуть не до слез. Ну, нет! Плакать перед подругой стыдно. Я приободрилась и оторвала Светку от ее мыслительных упражнений, предложив договорить то, что она не успела, когда услышала возню за кустами.

– Нет, пока мне толком нечего сказать, – решительно тряхнула она своими светлыми кудрями. – Когда додумаю, ты сразу все узнаешь.

На мое предложение назвать мышь Пикой подружка сразу согласилась, восхищенно сказав мне:

– Молодец! И как ты это умеешь?

Мое настроение тут же взлетело вверх. Приятно, знаете ли…

Я в рассеянности стала рассматривать окна Марьи Степановны. Они были наглухо закрыты и занавешены тюлем. Сидит там, старая вредина, и портит жизнь людям! А самое обидное: ни один разумный человек не поверит в это, если рассказать. Ни папа, ни мама, ни одноклассники. Митька, пожалуй, поверит, но его как раз впутывать нельзя. Он может жутких дел натворить!